Дороги, нас выбирающие. Том II - Петр Котельников

Дороги, нас выбирающие

Том II

Петр Петрович Котельников

© Петр Петрович Котельников, 2016

Редактор Олег Петрович Котельников

ISBN 978-5-4483-0165-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Осмысление – не основа ли сомнений наших?

Вера в Господа, создателя мира, заставляет глубоко осмыслить слова молитвы: «И будет воля твоя, яко на небе, так и на земле». Звучат в ней слова «сомнения и слова великой надежды!» Что заставляет нас мыслить так? Наверное, сочетание красоты земли со страданиями и властью смерти в ней. И пусть мы не похожи на древних, готовящих себя к смерти, при первом сознательном знакомстве с укладом жизни, но и большинство живущих сейчас не без содрогания вспоминает о приходе того, что неминуемо. И каждый тешит себя иллюзией того, что переход из одного состояния в другое будет для него легким.

У смерти много лиц – все ложные,Хотя естественна в основе, и реальна.Чтоб скрыть следы от прежнего, возможно,Все для того, чтоб оставаться тайной?

Безверье молодых к делам своих отцов.Приходит осмысление былого?..Но тайны не поняв, в конце концов,Приходим все к тому, что смерть – всему основа.

Чувствует ли новорожденный наступление, ну, хотя бы приближение смерти? Осознан ли процесс умирания там, где умудренные возрастом считают невозможным присутствия разума? Противоречия этому факту уже видны из тех рекомендаций, которые дают психологи будущим родителям: говорить чаще, обращаясь непосредственно к тому, кто еще находится в полости матки. Вот только, мне грешному, так и не понять, на каком языке с будущим человеком говорить? Какими зачатками знаний языков плод владеет? Говорят, что «ребенок» должен привыкнуть не к словам, обращенных к нему, а к особенностям звуков, издаваемым родителями при разговоре! Одним словом, он, находясь в утробе матери, начинает определять отца и мать по голосу.

Вот было б чудо, если б плодЗаговорил по арамейски!И взрослым бы поведать мог,Каков язык житейский.

Но нет надежды, что поймут?..Утрачена основа.И станет все на ложный путь:Начать с зачатья снова!

Но таинства этого великого акта жизни, во внешнюю сторону которого так беспардонно вторгаются безумцы от чувств человеческих, остается не до конца раскрытым, хотя многие люди от науки видят в нем только биологическую часть творения. Душевная сторона остается недоступной. И нет пока того из них, кто при душевном страдании подшефного, скажем при шизофрении, обнаружил бы материальную, видимую глазом, причину. Потому, что ее просто нет. И обращаются в таких случаях, чтобы хоть как-то прикоснуться к истине, всякий раз к наследственным признакам, идущим из древности к современному. А какова их естественная, земная, основа? Кто знает? Некоторые представители рода человеческого или сами объявляли себя посланцами Бога, или об этом свидетельствовали другие. Только ведомо мне, что люди, играющие роль посредников между Богом и людьми, высочайшей знатностью происхождения похвастаться никогда не могли. Богатство и знатность не обладают возможностями познания того, что составляет насущную потребность их подданных. Права тут пословица: «Сытый голодного не разумеет!»

У каждого судьба своя —Один рождается в хоромах,Есть герб, корона, вензеля.Возможности огромны.

Вокруг него придворных хор,А удовольствий, развлечений!..Есть все, о чем тут разговор,Не тягостно ему ученье.

Оружье чудного литья —Вот – значимый предмет!К тому ж, есть мальчик для битья.И слава с юных лет.

А как быть другому, находящемуся на противоположной точке отсчета материального благосостояния, тому, у кого крышею при рождении было небо, а стенами – бескрайний простор земли?

Другой рождается в пути,В хлеву, иль на дороге,Просвета в жизни не найти,Печали, да тревоги!

Ребенок, – надо понимать, —В желаньях многих,Всегда зовет на помощь мать,Забыв отца и Бога.

Связь с нею так сильна,Так велика любовь,Что отступает смерть сама,И утихает боль!

Небес откроются врата,В глаза заглянет вечность,Мать рядом будет и тогда, —Добра и человечна!

Добро приходит к бедняжке от жизни не только от чаш с сосками, несущими ребенку все необходимое для жизни, но и от звуков голоса, разговаривающего с ним или поющим колыбельную песню, когда сама колыбель может и отсутствовать, или когда роль ее будет выполнять охапка прелой соломы.

Я полагаю, что имеет право на существование и та песня, которую создал я, пытаясь понять чувства матери, все отдавшей для своего ребенка:

В мире этом все давно уснули.Почему же ты не спишь, малыш?Феи ночи к нам не заглянули,Под полом скребется тихо мышь,

Спи, малыш, я песенку спою,Спи, мой ангел, баюшки-баю!

Вздрогнул, – это ведь не крыса,Мы ее не пустим на порог!Это – ветер загулял по крыше,От дождя и холода продрог!

Спи, малыш, я песенку спою,Спи, мой ангел, баюшки-баю!

Пусть гуляет, мы его не пустим,Плотно в доме все забиты щели.Ты усни, теплее станет, лучше,Солнышко придет в конце недели…

Спи, малыш, я песенку спою,Спи, мой ангел, баюшки-баю!

Через щель на крыше видно небо,На тебя, мой маленький, не каплет.На ночь получил кусочек хлеба,Я тебя укрыла своим платьем…

Спи, малыш, я песенку спою,Спи, мой ангел, баюшки-баю!

Спи мой ангел, набирайся силы,Я б хотела все тебе отдать…Мы проели все, что только было…Может быть, придет к нам благодать?..

Спи, малыш, я песенку спою,Спи, мой ангел, баюшки-баю!

Нет работы, где ее найду?..,Завтра по дворам с тобой пойдем…Может быть, на хлеб и подадут?:.Мы за это песни пропоем.

Спи, малыш, я песенку спою,Спи, мой ангел, баюшки-баю!

Скоро для подрастающего ребенка станет близким понятие «бедность». Он поймет и начнет различать уловки, к которым вынужденно прибегают взрослые для прикрытия своей бедности.

Младенец видит много лиц,И слышит часто пение.Приятней песен райских птицМладенцу – колыбельная.

Как истину ему познать,Когда обман с пеленок?Когда дает «пустышку» мать,Сосет ее ребенок?

Растет ребенок, с ним обман,Какие формы, краски?..Потом ребенок станет самИз правды делать сказки.

Исходя из вышеизложенного, прихожу к серьезнейшему выводу: моему крохотному герою, далекому от всякой мысли, еще здорово повезло. Он родился в семье, где появление было желаемым. Его встретила теплая крестьянская изба. Принимала роды бабка-повитуха, уступающая акушерке только в знании об инфекции, которая может быть и в периоде родов. Правда, бабы деревенские отличались и крепостью духа и силою тела, да еще с учетом надежды на поддержку сил небесных. Может поэтому, население России значительно прирастало, несмотря на то, что и гражданские чины, и воинские начальники смердов не жалели. Одна беда у женщины во все времена была – роды наступали без предупреждения, и задержать их не представлялось возможным. И каждому младенцу, где бы он ни родился, предстояло зацепиться за жизнь. Слишком много неприятностей ожидало его, при которых мать оказывалась бессильной. Мир, в который входил Новый человек, был одновременно прекрасным и жестоким. Чем ответить маленькому человеку на то, что не нравится ему? Только криком.

Кричи, малыш, кричи,Да так, чтоб был услышан!Да, не терпи, да, не молчи,Чтоб слышали и свыше!

Чтоб слышен был на небесах,На жизнь, имея право,Иначе попадешь впросак,И сгинешь не за славу!

Часто кричит малыш, не просто капризничая, а потому, ну, уж очень есть хочется, а чаши матери молока не содержат. Терзает грудь, а оттуда капли жидкости, мало, чем напоминающие жирное материнское молоко только появляются, а не струйками текут. Откуда молоку взяться, если мать голодна?

Грудь – сморщенная чашаСвисает чуть не до пупа;Нет в пище рыбы, творога и мяса,Суп жиденький, – картошка, да крупа…

Движения сосущего излишни,Терзает, присосавшись, грудь малыш,Еду привычную он ищет,Нет молока, он получает – шиш!

Не стану останавливаться на грудном вскармливании, поскольку у новорожденного, тезки апостола, не было возможности впиваться беззубым ртом в грудь матери, и тем более, сосать ее. То ли он был настолько слаб, что сил не хватало для этого, то ли у него еще не сформировался сам рефлекс сосания, только он не только не брал грудь, но и отворачивался от нее. Приходилось сцеживать грудное молоко в чашку, делать из ваты фитиль и капать каплями на отверстие рта. Ребенку ничего не оставалось иного, как слизывать мешающие ему капли. И в последующие, дни старания матери натыкались на полное отсутствие контактов между ней и младенцем. Ребенок не брал соска, не принимал и резиновой соски, удавалось поддерживать жизнь его, только тем, что продолжали капать молоко на губы. Он, слизнув несколько капель, отворачивался в полнейшем изнеможении от предшествующих «тяжких» усилий. Оказалось, что потребности в пище у маленького Петра были крайне малы. Набухшая грудь матери постоянно болела. Потом она перестала вырабатывать молоко. Пришлось переходить на искусственное кормление. А оно – прямой путь к множеству болезней. Они и не заставили себя долго ждать…